Летающие острова - Страница 108

108

Отыскав стежку, они въехали в деревню, еще издали чуточку удивившую их тишиной и полным безлюдьем. Только кое-где шмыгали кошки. Не видно ни людей, ни какой бы то ни было скотины, собачьи будки пусты, возле них валяются цепи с расстегнутыми ошейниками, ворота хлевов распахнуты, кое-где валяется оброненная впопыхах утварь – миски, кочерга, новый башмак…

– Ну, этого мы навидались, – хмыкнул Шедарис. – Они все ушли в замок. Но никакой противник сюда еще не наехал – все дома целые, а наш брат солдат, попав во вражескую деревню, по детской резвости непременно что-нибудь да подпалит…

– Может, это они от нас спрятались? – предположил Паколет, браво подбоченившись в седле и стоя на стременах, чтобы поберечь стертую задницу.

– Не переоценивай, дружок, себя… – хмыкнул капрал.

Сварог натянул поводья, достал из чехла подзорную трубу и стал обозревать замок. Фортеция выглядела готовой к серьезной осаде – широкий ров, окаймляющий холм, заполнен водой по самую кромку, мост опущен, но на стене над воротами внешней стены маячат двое с алебардами, и возле них лениво поднимается дымок над котлом со смолой. Тому, кто возьмет эту стену, придется немало повозиться и с замком – наступать нужно по довольно крутому склону, с умыслом засаженному высокой травой, даже на вид влажной, скользкой, а также зарослями колючего кустарника. А одно-единственное бревно, пущенное сверху, натворит дел, сметая шеренги наступающих, как кукол…

На внутренней стене курились тонюсенькие сизые дымки – похоже, иные стрелки вооружены старинными фитильными мушкетами. Кое-кто опирается на древки прадедовских алебард с огромными широкими лезвиями, вырезанными самым причудливым образом, со множеством шипов и крючьев. Но виднеются и современные мушкеты, и парочка пушек, а вон и пулемет лежит посередине зубца в форме ласточкиного хвоста…

– Там есть какой-нибудь флаг? – спросила Делия.

– Никакого, – ответил Сварог, не отрывая от глаза трубу.

Рядом с часовыми на внешней стене появился человек в отделанной серебром кирасе и рокантоне с высоким гребнем, украшенным вдобавок щеткой из лошадиных хвостов. Посмотрел на всадников, и, как это часто бывает, возникло ощущение, что они со Сварогом встретились взглядами. Сварог ждал, не опуская трубу, и его терпение вознаградилось: человек в кирасе обернулся к замку, взмахнул длинным мечом, и над главной башней взвился флаг с гербом. Следом толчками взвилось крайне странное знамя: три узких алых вымпела, три черных, три белых. Люди на стенах заорали, махая оружием.

Пожав плечами, Сварог передал трубу Делии:

– Взгляните, принцесса. Может, вам знакомы здешние народные обычаи? Я решительно теряюсь…

Делия трубу не взяла – длиннющие разноцветные вымпелы были отлично видны и невооруженным глазом. Глаза ее округлились, рот приоткрылся совершенно по-детски.

– Жизнь становится все интереснее… – покачал головой Леверлин.

– Да объясните вы! – рявкнул Сварог.

– Это рокош, – сказала Делия. – Старинная разновидность мятежа. Как бы освященного законом, понимаете? Вассал согласно древнему праву может поднять рокош против сюзерена. Сюзерен, разумеется, будет стараться его подавить, но людей бунтовщика в этом случае нельзя вешать без суда и следствия, а самого его следует судить непременно Судом Королевской Скамьи, и…

– Хватит, я уловил суть, – прервал Сварог. – Судя по вашему удивлению… Сколько веков уже не развлекались таким вот образом благородные дворяне?

– Лет триста или больше…

– Но юридически рокош не отменен, как и ваганум? – догадался Сварог. – Забавная вещь – юриспруденция…

– Я бы этих судейских сначала вешал, а потом разбирался, – проворчал Шедарис.

– Посмотрите лучше назад, господа, – безразличным тоном сказала тетка Чари. – Что-то там, далече, пыль подозрительно клубится, на фоне леса ее прекрасно видно…

– Вперед, – сказал Сварог, тронул коня и первым поехал меж домов, к дороге, упиравшейся прямо в подъемный мост. Когда до моста, сбитого из толстенных плах и окованного железом поперек, оставалось шагов сорок, на стене громыхнуло, и тяжелая мушкетная пуля звучно шлепнула в утоптанную землю перед конем. Сварог тут же натянул поводья. Чуточку подумав, извлек из седельной сумы баронскую корону вольного ярла, на всякий случай изготовленную по его заказу в последние дни пребывания в Равене, нахлобучил на голову. В сочетании с нарядом ганзейского капитана зрелище, должно быть, оказалось презабавное, но на стене молчали – возможно, здешний бесхитростный провинциальный народ видывал баронов во всяких обличьях и был наслышан о превратностях жизни и ее крайней сложности, выражавшихся в самых диковинных примерах.

Человек в кирасе и рокантоне нагнулся над зубцом, внимательно изучая Сварога. Сварог тоже смотрел во все глаза. Теперь он видел, что хозяин замка совсем молод, даже юн, а старым показался издали из-за буйной черной бородищи (надо сказать, по-юношески реденькой, хоть и длинной).

– Назовитесь, – сказал чернобородый.

– Барон Готар, вольный ярл, – сказал Сварог.

– Сказать по правде, лаур, когда я в прошлый раз, год назад, видел вас в Равене, вы были потолще и омерзительнее рожей, ничуть на себя нынешнего не походили…

– Ничего удивительного, лаур, – сказал Сварог. – Вы видели прежнего барона, а я – нынешний.

– Наследник?

– Как сказать… – пожал плечами Сварог. – Вам про ваганум доводилось слышать?

Чернобородый просиял:

– Лаур, рад встретить дворянина, соблюдающего славные обычаи и старинные традиции! Прежний барон был страшной скотиной… Я – граф Сезар. Готов пригласить вас в гости, но обязан сразу предупредить: я в рокоше, и вы рискуете…

108