Летающие острова - Страница 152

152

Чтобы решиться, Сварог подумал о тех, кто сидел у него за спиной, о каждом по очереди. Стиснул зубы, заводя себя. Они, каждый по отдельности и все вместе, были в тысячу раз ценнее зажравшегося пустоцвета, по чистой случайности сумевшего посреди сотрясавших планету катаклизмов ухватить один-единственный выигрышный билет. У Сварога была цель. И она, как бы ни кривились гуманисты, оправдывала средства. Те мушкетеры, охранявшие королевский автомобиль, те егеря, что попали под пулемет, представления не имели, что угодили пешками в чужую жестокую игру. Уж они-то были во всех отношениях лучше Фаларена, но их нельзя было не убить… Пора решаться. А История, как давно подмечено, вновь соврет по своему обыкновению. Наведет глянец, побрызгает духами, летописцам нет дела до погибших пешек и лирических пустяков вроде «внутреннего борения». Летописцы имеют дело с результатом. Пресловутым итогом.

– Вы меня не слушаете, барон?

– Каюсь, ваше величество, каюсь… – сказал Сварог. – Простите тысячу раз, но я рискнул бы все же просить вас позволить нам идти своей дорогой. Для вас смысл жизни состоит из забав, но в остальном мире обстоит как раз наоборот…

– Вы что, белены объелись? – Голос короля стал резким, холодным. – По-моему, все решено. Мне очень интересно понаблюдать, что произойдет дальше с Глазами Сатаны, как они будут двигаться. Сюда они не пройдут, на границе возведена роскошная серебряная стена, в которую они и уткнулись… Вы же выразили полную покорность? С чего вдруг…

– Пока вы забавляетесь игрушками, гибнут люди, – сказал Сварог. – Можете вы это понять? Мыслить, как взрослый человек?

Он нагло нарывался. И король гневно выпрямился, хлопнул ладонью по широкому подлокотнику, вскочил. Сановников враз покинула сонная одурь. Вряд ли в этих стенах с королем когда-нибудь разговаривали столь дерзко. Прямо-таки клокоча, как перекипевший чайник, Фаларен, шурша и шелестя бесценной мантией, прошелся взад-вперед у стены. За спиной лязгнуло – это Мара выхватила меч, чуть присела, разведя руки, готовая играть вторую скрипку в любом концерте. Король кипел. Видимо, ему никогда не давали отпора, и он плохо представлял, что следует делать, чтобы гнев выглядел по-королевски достойно.

– Положительно, такой наглости… – протянул король неожиданно тонким голосом, огляделся, честное слово, растерянно, словно проверяя, у себя ли он в тронном зале. – Вы полагаете, вашим мнением будут интересоваться? – Голос креп, набирая уверенность. – Или плохо представляете, что такое моя воля? – Его глаза стали страшными. – Я вам напомню, с кем вы…

Сварог метнул топор, и время остановилось. Доран-ан-Тег, туманный свистящий круг, неимоверно долго плыл к замершему в немом удивлении королю, чуть вскинувшему руку не забытым за тысячелетия инстинктивным жестом, застыли в креслах сановники, весь мир оцепенел, рубин в навершии топора описывал зловещие алые кручи, и на лице короля изумление так и не успело смениться страхом…

Отсеченная голова в серебряной митре покатилась по полу, кровь взлетела фонтаном, темная на пурпуре, и тело, сделав шаг, шумно грохнулось у трона. Рукоять топора, вернувшегося к хозяину, больно ударила Сварога по скрюченным пальцам. Он не почувствовал боли, вперившись взглядом в угасающие глаза самого древнего на планете короля. В голове вертелось – никому не может везти до бесконечности…

Огляделся. Его орлы оказались на высоте – Мара с Шедарисом приставили клинки к груди сановников, а остальные развернулись полукольцом с оружием наготове. Механически переставляя ноги, Сварог подошел и поднял с пола митру. Изумительная работа, каждая чешуйка видна…

Побуждение было внезапным, оно не схлынуло, и оттого к нему как-то моментально удалось привыкнуть. В конце концов, случались вещи и диковиннее. Сварог надел митру, оказавшуюся ему самую чуточку великоватой из-за короткой прически, повернулся к присутствующим и спросил:

– Кажется, это называется ваганум?

Пол вдруг косо вздыбился под ногами – казалось, накренился весь замок, – вернулся на место, дернулся вверх, и Сварогу показалось, что он стоит на исполинской патефонной пластинке, вращавшейся тяжело, грузно. Сквозь акварельно-прозрачные краски ближайшего витража видно было, как за окном медленно проплывают справа налево низкие холмы – это замок вращался вокруг оси. И тут же все кончилось. Замок остановился. Мелодичный звон волнами поплыл по залу, затекая во все уголки. Это из-под другой арки, в противоположной стене, входили шеренгой золотые истуканы, напоминавшие экзотические рыцарские доспехи. Позвякивая при каждом шаге, они, прошествовали на середину, четко повернулись через левое плечо со сноровкой вымуштрованных гвардейцев и замерли лицами к Сварогу. Лиц, правда, не было, забрала опущены.

– Ну, и что это означает? – спросил он громко.

– Слуги приветствуют вас, ваше величество, – сказал сановник постарше. – Особенного страха на его лице не было. – Знали вы заранее или нет, это уже неважно… У вас на голове не обычная корона. Когда-то, в незапамятные времена, король сделал несколько предметов, приспособлений и устройств, облегчавших ему управление своими владениями. Тогда он, по его меркам, был совсем молод и не потерял интереса к творчеству, переделкам и усовершенствованиям. Потом он ко всему этому остыл и не предпринимал ничего, что можно было бы назвать крупными усовершенствованиями…

– Увлекшись борьбой со скукой? – сказал Сварог.

– Можно это и так назвать. Из-за давнего заклятья король решил, что он в полной безопасности, а потому не придумал ничего, что воспрепятствовало бы переходу его достояния в чужие руки…

152